Движение - Страница 37

— Мы и впрямь много тратим на бумагу и чернила, — признал Даниель. — Такие люди не могут без них мыслить.

— Наверное, я должен изумляться, но на самом деле я просто ничего не понимаю, — был вердикт Иоганна, который ни на шаг не отходил от «Хильдегарды», хотя ни разу её не коснулся.

— Беда в том, что здесь почти нет завершённой работы, — сказал Даниель, — а та, что есть — в Брайдуэллском дворце.

Ему пришлось сделать паузу, пока Иоганн растолковывал немке концепцию Брайдуэлла. Задача оказалась неожиданно сложной.

— Позвольте, я покажу. — Даниель двинулся через двор, Иоганн, Элиза и «Хильдегарда» — за ним. Змейкой они прошли между печами, горнами и другими приспособлениями, которым труднее было подобрать название, к центральному кургану.

Он был снабжён тяжёлыми железными дверями; висячий замок размером с фолиант вполне подошёл бы арсеналу. Даниель вытащил ключ (фунт бронзы, выкованной в форме ажурного лабиринта), подул на него и вставил в замок с тщанием хирурга, вскрывающего нарыв королю. Некоторое время замок пощёлкивал, покуда ключ успешно преодолевал всё новые механические преграды; наконец Даниель получил возможность повернуть бронзовый маховик, убирающий засовы. Дверь распахнулась. Даниель шагнул внутрь. Глядя ему через плечо, гости различили мощёную площадку на краю пропасти. В горшке с ворванью стояло несколько факелов. Даниель взял один и, отряхнув от излишка ворвани, протянул Иоганну со словами: «Сделайте милость». Сыскать во дворе открытый огонь не составило труда, и через несколько мгновений Иоганн протянул Даниелю горящий факел.

— Я скоро вернусь, — сказал Даниель. — Если через полчаса меня не будет, снаряжайте спасательную экспедицию.

С этими словами он ступил в провал. «Хильдегарда» ахнула, думая, что он упал в старый колодец. Однако через секунду по движениям Даниеля стало понятно, что тот спускается по невидимой в темноте лестнице. Вскоре он исчез из виду. Элизе и её спутникам осталось смотреть на дрожащий прямоугольник алого света и ловить различные звуки: шорохи, писк, лязганье. Потом свет вновь собрался в пылающий факел. Чуть позже появилась голова Даниеля Уотерхауза, затем поблескивающий четырёхугольник, который он держал под мышкой, как книгу.

— Это одолжил мне обременённый излишним богатством друг, — пояснил Даниель, когда факел потушили, а дверь заперли. Он показывал гостям квадратную пластину толщиной примерно в восьмую часть дюйма, с виду золотую, но пережившую крайне грубое обращение — её царапали, плющили, мочили в солёной воде и пачкали смолой.

— Как вы, вероятно, догадались, там внизу есть ещё, — продолжал Даниель, — но мы достаём столько, сколько можем обработать за день.

В следующие минуты гости вслед за Даниелем переходили из одной части двора в другую. Сперва работник скрёб пластину в бочке с водой, смывая соль. Златокузнец взял её клещами и сунул в огонь; на мгновение она окуталась дымом и цветным пламенем. Вся грязь сгорела, остался чистый золотой лист. Златокузнец охладил его в воде и отщипнул кусочек для пробирного анализа. Даниель понёс пластину весовщику, который тщательно взвесил её и записал результат в амбарную книгу. В противоположном конце двора располагался станок, состоящий из двух больших бронзовых вальков. Работник приставил пластину к валькам, его помощник принялся вертеть ручку сложной зубчатой передачи. Вальки поворачивались медленно, как минутные стрелки. Из них выползал уже не квадрат, а нечто овальное, как тесто из-под скалки, толщиной в ноготь. С другой стороны станка на горизонтальной раме размером с обеденный стол была натянута целая бычья шкура; раскатанная пластина блестела на ней, как зеркально-гладкое озеро. Четверо работников взяли раму за углы и понесли к навесу, под которым стоял станок для резки металла. Здесь кожу закрепили так, чтобы золото ползло прямо в пасть ножниц. Двое работников тут же принялись резать его на полосы примерно в ладонь. Закончив, они развернули полосы на девяносто градусов и пропустили их по второму разу, разрезая на квадраты. Некоторые куски, с краю, были неправильной формы, их бросали в корзину, остальные складывали в аккуратную стопку. Когда золото кончилось, резчики дважды пересчитали карты (ибо золотые квадратики сильнее всего напоминали колоду больших игральных карт), затем всё — включая корзину с обрезками — вернули Даниелю. Тот снова пошёл к весовщику, который расписал судьбу каждого грана золота. Обрезки Даниель отнёс назад в крипту.

Все четверо вернулись в лавку человека, именуемого Сатурном. Золотые карточки ещё раз пересчитали и уложили в обитый бархатом сундучок, сделанный точно по их размеру. Гости инстинктивно обступили его.

— Что ж, доктор Уотерхауз, теперь мы понимаем примерно десятую часть всех странностей вашего двора, — сказала Элиза. — Когда мы поймём остальное?

— Когда приедем в Брайдуэлл! — отвечал Даниель, беря со стола сундучок.

— Мы как драгоценности в пиратском сундуке, — сказала герцогиня Аркашон-Йглмская, пытаясь внушить своим спутникам более радужный взгляд на происходящее.

Даниель, Элиза, Иоганн и «Хильдегарда» делили ящик на колесах не только с сундучком золотых пластин, но и с несколькими тюками листовок — судя по запаху и тенденции пачкать одежду, только что из типографии. Все старались держаться от них подальше, кроме Даниеля, чьё платье и без того было чёрным.

По неким неписаным, но универсальным правилам этикета, люди, запертые вместе в тесном пространстве, стараются не глядеть друг другу в глаза и не разговаривать. Положение усугублялось тем, что под именем «Хильдегарда» скрывалась принцесса Каролина Ганноверская. Отсюда попытки Элизы завести светскую беседу.