Движение - Страница 74

Орни хлопнул ладонью по столу и негромко хохотнул.

— Мой отец посоветовал Джеку опасаться некоего пассажира, которого они подобрали в Тихом океане после гибели Манильского галеона. To был иезуит, агент Инквизиции по имени отец Эдуард де Жекс.

Исаак, который минуту назад закатывал глаза и с трудом сдерживался, чтобы не фыркнуть, совершенно опешил. Немного придя в себя, он попросил Шона Партри вывести Арланка из комнаты (что тот исполнил довольно грубо) и проследить, чтобы гугенот не слышал дальнейшего разговора (это обеспечила миссис Арланк, с рыданиями бросившаяся к мужу на шею).

— Он не знает о вчерашних событиях на мосту, — настаивал Даниель.

— В газетах напечатать ещё не успели, — заметил господин Кикин, прилежно читавший всё, что исходило с Граб-стрит.

— Может, Партри что-нибудь сболтнул ненароком?

— Исключено, — отвечал Орни. — Мы с ним весь день и весь вечер обшаривали берега Темзы, искали следы де Жекса.

— А мы с Сатурном были здесь специально, чтобы следить за Арланком, — добавил Даниель. — К нему никто не приходил.

— Что ж, если услышанное нами правда, то мы узнали нечто очень важное, — сказал Исаак. — При дворе многие уверены, что де Жекс, который часто бывает в Лондоне, — агент французского короля. До меня не раз доходили слухи, будто он как-то связан с Джеком-Монетчиком. Я считал, что де Жекс и Шафто действуют сообща. — Он кивнул на место, где только что сидел Арланк. — Однако слова о предостережении, которому Джек не внял, подразумевают застарелый конфликт.

— Они подразумевают ещё одно, — вставил Орни. — Если этот де Жекс и впрямь пережил гибель корабля в открытом море и продержался на воде, пока его не спасли, значит, он умеет плавать. Стало быть, мы не можем успокоиться на мысли, что он утонул в Темзе.

— Давайте продолжим допрос, — сказал Исаак.

— Когда Джек приехал в Лондон, война уже возобновилась, теперь под именем Войны за Испанское наследство. Однако набор в войска только шёл, и Лондон по-прежнему кишел отставными матросами и солдатами, которым был обязан своей дурной репутацией. Джек сообразил, что скоро их вновь возьмут на службу, и завербовал столько, сколько смог. Меня он разыскал отчасти с целью залучить к себе на работу.

— Чего он от вас хотел? И добился ли своего? — спросил Исаак.

— Всякий, кто просматривает газеты и хоть немного следит за происходящим в парламенте, знает, что война плодит казнокрадство, как тухлое мясо — мух. Крупные перемещения людей и припасов дали Джеку возможность сказочно обогатиться. Ибо на каждый случай воровства, о котором говорили в Лондоне, приходилась по меньшей мере сотня оставшихся незамеченными — и примерно в пятидесяти из них был замешан Джек. Действовал он просто: вербовал солдат и матросов раньше короны и обходился с ними лучше.

— Вы ответили на мой первый вопрос, а именно, чего Джек от вас хотел, но не ответили на второй, — сказал Исаак.

— Только потому, что ответ очевиден. — Арланк поднял руки, показывая цепь. — О, я не делал ничего ужасного. Я должен со стыдом признать, что закрывал глаза на недостачу в порохе или других припасах, доставляемых в мой полк. Я поступал так не столько из корысти, сколько из страха перед неким маркитантом, который в противном случае без колебаний перерезал бы мне горло или поручил кому-нибудь выстрелить мне в спину. Господь в своей милости избавил меня от этой беды: в пятом году я получил сильную рану и вынужден был уйти из армии. Я вернулся в Лондон и, вылечившись, поступил привратником к мсье Неверу, часовщику…

— Где познакомились с членами Королевского общества, заказывавшими у мсье Невера инструменты, — вставил Даниель.

— Да, сэр, так я стал работать здесь.

— И при этом работали на Джека, — напомнил Исаак.

— Да, сэр, в некотором смысле, — признал Арланк. — Хотя это трудно было назвать работой. Время от времени — раз или два в год — меня просили зайти в определённый трактир и побеседовать с неким господином.

— Если работа состояла в таких пустяках, почему вы от неё не отказались? — спросил Исаак.

— Джек обладал властью надо мной из-за того, что я делал для него прежде, — сказал Арланк. — Одно его слово могло разрушить мой брак или бросить тень на моего брата Кальвина. Вопросы казались мне безобидными, и я отвечал:

— О чём вы говорили с тем человеком в пабе? — спросил Орни.

— Это был образованный француз. Он утверждал, что увлечён натурфилософией и хочет больше узнать про Королевское общество. Он расспрашивал, что происходит на заседаниях, интересовался членами общества: Кристофером Реном, Эдмундом Галлеем и особенно сэром Исааком Ньютоном.

— Не случалось ли вам упомянуть, что сэр Исаак имеет обыкновение приезжать сюда воскресными вечерами и работать допоздна? — спросил Даниель.

— Точно не помню, сэр, но вполне возможно. Именно такого рода сведения его особенно занимали, сэр.

Арланк замолчал, потому что все в комнате дружно выдохнули, и те, кто последние несколько минут изучал его лицо, теперь разглядывали свои ногти или смотрели в окно.

— Я поступил дурно, сэр? — спросил Анри Арланк, адресуясь к Даниелю. — Глупый вопрос! Я прекрасно знаю, что да. Но преступление ли это? Могут ли за такое привлечь к суду?

Даниель, движимый состраданием, посмотрел гугеноту в глаза и уже приготовился сказать: «Конечно, нет!», однако Исаак его опередил:

— Вы виновны в пособничестве, и доказать это перед судом не составит труда. Мистер Партри, доставьте его в Ньюгейтскую тюрьму